| В СЕДЛЕ |
| Сейчас Графиня живёт в Хьюстоне,
и работает в NASA, а раньше она жила с семьёй в Оклахоме, где в местном
Университете что-то связанное с русским языком преподавала. И в один год решила она навестить меня в мой летний визит в Колорадо. И приехала, прихватив дочку Катьку. Всего на пару дней только, но сумели всё-таки пообщаться после многих лет . Показали мы Графине и Катерине всё интересное в Колорадо Спрингс, покатал я Катерину на мотоцикле по горам- заехали мы в горный посёлок Cripple Creeck, там съели по вафельной трубочке лучшего мороженого на Земле, попали под мимолётный горный дождь, накормил я всех обедом со стэйками,а утром они уехали назад, в Оклахому. На следующий год, к концу моего пребывания в Колорадо, решил я возвращаться в Нью Йорк обходным путём, через Оклахому, и навестить любимое мной семейство. Графиня, надо заметить, человек на удивление рассеянный, и добиться от неё толкового объяснения, как именно лучше до Stillwater доехать, оказалось невозможным, поэтому я, порывшись в картах, приблизительно сообразил основную дорогу, а про адрес внутри городка решил не беспокоиться- отыщу, не пропаду. Это был мой первый визит в Колорадо на моём первом Х-Д, Evo Softail Springer ,черном красавце по кликухе WartHog, ибо пружины подвески на вилке напоминали мне клыки злого африканского кабана. Он был безумно красив- за что и был, собственно, куплен, но в первый же день владения им я накинул на него мягкие ковбойские кофры, а через месяц содрал с него оригинальное седло, красивое, но совершенно не практичное, и поставил взамен одинокое полицейское седло, с двумя пружинами сзади. Это эстетически украсило байк, и пошло на пользу моему седалищу настолько, что весной я даже рванул в Дайтону, посмотреть на гонки, и покупаться в океане.На гонки посмотрел, на голые девичьи задницы на пляже посмотрел тоже, однако сам в океан почему-то не полез, а потратил всё время в Дайтоне играя в билльярд в милейшем баре, коим владеет сбежавший из туманного Альбиона байкер-англичанин.. Итак, я отвлёкся от седла. Короче- хорошее у меня было седло. Из Колорадо до Оклахомы спускаться мне нужно было диагонально на Юго-Восток всяческими мелкими дорогами, и ко второй половине дня вкатил я в Comanche National Grassland. Black Mesa, на границе с Оклахомой, является самой высокой точкой над уровнем моря этой самой Оклахомы- это я знал из карт, а вот то, что ехать мне нужно через совершенно пустынное пространство горной степи, где я не видел вообще никаких машин- это до меня дошло в тот неприятный момент, когда подо мной что-то хруснуло, и я оказался сидящем на заднем крыле… Инспекция на обочине дороги открыла вот что: основная металлическая пластина, прикреплённая к шарниру, на котором двигался вверх и вниз нос седла, треснула и оторвалась, а поэтому пружины на задней части седла не поднимались и опускались, как им положено, а под моим весом съезжали на заднее крыло. Царапать крыло мне совершенно не хотелось, поэтому привязав нос седла к шарниру - банданой, дабы не билось на ветру, и, встав на ножки, поехал я вперёд, матерясь во всю глотку. В синем-синем небе висели силуэты ястребов, и я запел : Чорный ворон..! Ни души вокруг. Ехать в стоячем состоянии на крузере- это, признаюсь, не веселая работа. Ноги устают мгновенно и безоговорочно- спасибо, ветерок был не сильный, да и ехал я скинув скорость. Наконец на горизонте,отчётливо выделяясь супротив сияющего солнца, показалась вывеска бензоколонки, одиноко и гордо стоящей в этой индейской степи. Весьма потрёпанного вида два дяденьки с интересом разглядывали меня, байк, процесс вливания бензина в два бака Х-Д, мои Нью Йоркские номера, и один из них очень неохотно привстал, чтобы получить от меня деньги. Видать, лихо дяденьки погуляли вчера- запах перегара перекрывал запах бензина . На вопрос, смогут ли они мне седло заварить (ибо углядел я в открытом гараже сварочный аппарат), оба смущённо затрясли головами, и сказали, что человек, умеющий это сложное дело делать- болен, и сегодня ни к чему способен не будет. Глядя на них, причина болезни их друга сомнений не вызывала, и махнув на них рукой, я только поинтересовался, где и кто мне сможет помочь? Долго, мучительно долго скребли они свои затылки и вытирали неожиданно набежавший на брови пот, но минут через пять согласились, что ничего ближе, чем Boise City, мне не светит. Быстро проконсультировавшись с картой, я с тоской сообразил, что ехать мне туда- это ещё 50 миль.Учитывая, что с момента поломки я уже именно 50 миль проехал, перспектива вырисовывалась далеко не заманчивая. Однако- ничего не поделаешь, встал я на подножки, крякнул, и покатил к горизонту. B Boise City я толком и не успел въехать, так как первое же здание, увиденное мною около дороги, было увенчано вывеской, гласящей: We Weld Аnything!, и куда я немедленно завернул. Всё заведение состояло из одного огромного амбара, забитого железом, посередине которого царствовал средних лет мужиченка с ослепительно рыжей бородой, подпаленной с одной стороны. Выслушав мою безсвязную речь, он неторопливо подошел к байку, оценил проблему, на секунду задумался, а потом сообщил, что всё он сделает, без проблем, но что через пол часа должен появиться человек, для которого он как раз сейчас что-то паяет, а потому не смогу ли я подождать, пока эта срочная работа будет закончена? Разумеется, ответил я, и углядев неподалеко вывеску Мак-Доналдса, туда и пошел пешком, растирая ноющие ноги. Погода серела на глазах, и когда я закончил уничтожение хамбургера, пошел мелкий дождик; в амбаре меня поджидал кузнец, гордо показывая на уже починенное седло. Работа была сделана чисто, профессионально. Денег кузнец категорически брать отказался. Поблагодарив его от души, я поспешил выехать на дорогу, чтобы до темноты доехать до Woodward. Доехал ли я, иль нет, сейчас я не помню, но остановился на ночь в каком-то задрипанном придорожном мотэле, около которого стояли огромные траки. -Раз шоферюги здесь останавливаются, значит, правильное место!, подумал я, и ошибся. Шоферюги останавливаются в самых прожженных и дешевых дырах, экономя деньги, и комфорт им не нужен. Единственная радость была в том, что в пяти минутах хотьбы от мотэля была расположена какая-то едальня, куда я, перепрыгивая через лужи, и поглядывая на тревожное небо, и отправился. Жизнь в Нью Йорке с годами приучила меня, прежде всего, к скорости и наглости. Наглость нужна для элементарного выживания в 9-ти миллионном городе, где каждый думает только о своём, и это, своё, хватает обеими руками, расталкивая всех локтями и топча споткнувшихся. Иного выхода просто нет, и застенчивые либо очень быстро это начинают понимать, или их затаптывают менее застенчивые. Страшный оскал Дарвинизма. Но! (И это огромное НО!)- в Нью Йорке, как нигде боле, мы знаем цену скорости: скорости хотьбы, скорости суждений, скорости работы, и- скорости сервиса. О, сервис Нью Йорка! Как мечтаю я о тебе в тихие вечера, когда отгоняя озверевших комаров на веранде придорожного ресторана, когда посланная за стаканом холодной воды без льда официантка пропадает на 20 минут, а появившись, рассеянно смотрит сквозь тебя, и опять куда-то уходит навечно! О, эти ослепительные в своей наивности глаза, когда ты, через пол часа, не выдержав подобного оскорбления над родом человеческим вообще, а над тобой, как его наилучшим представителем в этом Богом забытом дрянном ресторантишке, начинаешь повышать голос, взывая к снисходительности Всевышнего, и молишь Его не оставить тебя, сирого, на произвол судьбы, и на произвол космических волн, бушующих в голове у этой обиженной миром оффициантки! -Oh, honey !..говорит она голосом материнским и ласковым-Do you want something? И ты понимаешь, что ни в чём она не виновата, эта добрая тётушка, готовая тебя приласкать, она просто забыла о твоём существовании, думая о чём-то своём, забвенном, женском, и дураком и сволочью оказался ты, посмеевший повысить голос на эту святую работницу съедобной индустрии. Ты с чудовищной ясностью и мощью вдруг понимаешь, что ты не на Манхаттане, а посередине засранной мухами Оклахоме, и что ты совершенно одинок в этом убогом мире, освещённый, как на сцене, светом висящего над тобой фонаря, и всё суровое и беззубое население планеты молча смотрит на тебя бараньими и осуждающими глазами из-под козырьков грязных бэйсбольных кепок. Ты быстро съедаешь свою остывшую еду, не настаивая боле на стакане холодной воды, и поспешно расплатясь, оставляешь на чаевые неразумно большую сумму. По дороге в мотэль ты забегаешь на бензоколонку, и купив коробку пива, смурно его пьёшь, сидя в своём номере перед телевизором, показывающим только Weather Channel. И засыпаешь, бормоча что-то о Кафке.. Всю ночь мотэль трясся на своём хлипком фундаменте от низкого грохота приезжающих и отъезжающих траков. С утра я настолько спешил уехать из этого маленького ада, что ни о каком завтраке не могло быть и речи; подхвачу что-то пожевать позднее, решил я, и- опять ошибся. Ибо на 51-й дороге в славном штате Оклахома ты счастлив, если отыщешь бензоколонку, и ни о какой съедобной еде на этих бензолононках и мечтать было нечего. Если раньше, в Северо-Западной части штата дорога бежала по плоской, от горизонта до горизонта, земле, то теперь дорога изображала из себя застывшие в пространстве и времени волны давно умёршего океана. Вверх и вниз, вверх и вниз, каждые пол-мили, вверх и вниз.. Вокруг дороги пестрели, если можно так выразиться, поля кукурузы; пестрели они по сравнению с серой пылью и бурьяном вчерашнего дня.. Оживлённый столь неожиданной переменой, я помахал рукой огромному бородатому фермеру, бороздившему необъятные просторы своей фермы на маленьком желтеньком тракторе, и он в ответ ответил мне «байкерским приветом», сжатой в кулак и резко поднятой в воздух левой рукой. И тут братья.. Солнышко палило во-всю, и решив снять с себя лишнюю одёжку, скатился я на обочину дороги, и только чудом не наступив на греющуюся там гадюку.Мы были оба неприятно удивлены, и немедленно распрощались. Моё желание снять одёжку было удовлетворено только на следующей заправке, не раньше. Stillwater,Oklahoma, оказалось местечком куда более внушительным, чем я ожидал. Университет штата, полно всяческих студентов и людей, с этих студентов сцеживающих денежки. Я вкатил туда часа в 2 пополудни, и проехав насквозь городишко пару раз, плюнул, и зарегестрировался в первой же попавшейся мне гостиннице, которая оказалась Holiday Inn, во внутреннем дворике коей мирно плескалась в большом бассейне вода. Приняв душ, я залез в бассейн, и плавал долго, разминая затёкшие мышцы. Вокруг бассейна суетились горничные-мексиканки со своими пластиковыми вёдрами , горами полотенец и щётками; звук их постоянной щебетни на странном, «в нос», языке , их резкие выкрики, их гортанный смех, рикошетом отражались от стеклянного навеса бассейна, от его воды, от стен ещё пустой гостинницы. Растеревшись докрасна полотенцем, и одевшись, я растянулся на огромной постели, и только тогда позвонил Графине. Оказалось, к нашему взаимному удивлению, что я умудрился остановиться в 300-х метрах от дома Графини; она приехала за мной через пару минут, и мы поехали вместе забирать из школы Катьку, которая, увидев меня, завизжала от восторга, и бросилась мне на шею. Остальные ученики косились с явным неодобрением, и тихой завистью, ибо Катерину вся мужская часть школы только могла мечтать обнять, а тут какой-то неизвестный дядька объявился..Катерина, увидев мою реакцию, бросила с девичьим максимализмом:- Провинциалы!- и мы триумфально удалились. Два дня меня таскала Катерина по «самым горячим местам « городка, а на третий день Графиня , показав мне правильный выезд на дорогу, распрощалась со мной на обочине. Байк бежал резво, починенное седло не причиняло мне никаких проблем. Через пару дней я въехал в Нью Йорк, и жизнь потекла своим размеренным, как волны холмов Оклахомы, темпом. Вскоре после этого Графиня получила работу в NASA, и переехала в Хьюстон с Катериной и Анной, своей младшей дочкой. Следующим летом я решил съездить, наконец, в Sturgis, South Dakota. Доехал, и немалой частью этого приключения опять оказалось седло. Но это уже совсем другая история, и совсем другое седло. Сергей Бетехтин-Талепоровский 2006 (с) New York |